Мнения об Эрвине Роммеле

«Я искренне сожалею о том, что не застал в живых фельдмаршала Роммеля и не могу пожать его честную и мужественную руку» - Бернард Монтгомери.

Унылый от поражений Уинстон Черчилль 27 января 1942 года произнёс, в последствии ставшую известной, фразу: «Нам противостоит очень мужественный человек и опытный генерал, и я должен сказать, несмотря на все превратности войны, великий военачальник».

«Он великолепный игрок, не завися от проблем с питанием и презрительной оппозиции… Его пыл и смелость нанесли тяжкие беды нам, но он заслуживает отдания чести, что я и сделал — и не без упрёков со стороны общества — в Палате Общин в январе 1942 года, когда я говорил о нём, что нам противостоит смелый и умелый оппонент, и, я могу сказать, что эта война идёт на опустошение» - Уинстон Черчилль.

«Кроме того, он заслуживает уважения, потому что немецкий солдат ему верен, он возненавидел Гитлера и все его работы, и принял участие в заговоре, чтобы спасти Германию, сместив маньяка и тирана. За это он пожертвовал своей жизнью. В тёмных войнах современной демократии рыцарство не находит места» - Уинстон Черчилль.

«Роммель был военным феноменом, который появляется только в редкие промежутки времени; люди такой храбрости и смелости выживают только с исключительной удачей» - фельдмаршал Арчибальд Уэйвелл.

«Роммель завоевал мировое уважение за его военный талант. Он был легендарным. Роммель напоминает романтическое рыцарское прошлое — и был настоящим военным офицером. Роммель был лучшим немецким генералом» - Стивен Прессфилд.

Теодор Вернер впервые увидел Роммеля в 1915 году и отметил: «Когда я впервые его увидел, он был щупленьким, почти юнцом, но смелым, вдохновлённым и жаждущим действий. Боевой настрой командира с самого начала передался всему подразделению. Солдаты боготворили его за мужество и воинскую доблесть, и беззаветно ему верили».

После африканской компании Теодор Веррнер писал: «Любой, кто попал под обаяние этой личности становится настоящим солдатом. Но его жёсткая напряжённость кажется бесконечной. Казалось, он знал как отреагирует на него противник. Его планы были поразительны, инстинктивны, спонтанны и нередко неясны».

Роммель как никто другой чувствовал поле битвы - Норман Шварцкоф.

Фридрих Вильгельм фон Меллентин в своей книге «Танковые сражения 1939-1945» писал: «В планировании операций Эрвин Роммель был вдумчив и тщателен; в принятии решений на поле боя становился скор и дерзок, не упуская случая неожиданным и отважным ударом изменить течение битвы. Больше всего меня в нём восхищали отвага и находчивость, а также его несокрушимая решительность при самых критических обстоятельствах».

Фридрих фон Меллетин, слуивший в штабе Роммеля в Северной Африке в своей книге «Танковые сражения» писал: «Служить у Роммеля было нелегко: он так же мало щадил окружавших его людей, как и самого себя. Чтобы работать с Роммелем, надо было иметь железный организм и стальные нервы. Вместе с тем я должен подчеркнуть, что хотя Роммель иногда не стеснялся в выражениях, «разрывая» командиров частей и единиц, но по отношению к тем, кто принадлежал к его непосредственному окружению, он вёл себя совершенно иначе: стоило ему убедиться в работоспособности и добросовестном отношении к делу кого-либо из офицеров — и он никогда не говорил ему грубого слова».

«Обычно за маршрутом движения следит штабной офицер, но Роммель обладал необычайной способностью чувствовать нужное направление и ориентироваться на местности и сам указывал путь. Во время посещения фронта он видел всё, ничто не ускользало от его внимания. Он замечал, что орудие плохо замаскировано, что поставлено недостаточное количество мин или что у дозора мало патронов. Во всех случаях он лично убеждался, что его приказы и указания выполняются» - Фридрих фон Меллетин.

«Роммель пользовался большой популярностью среди молодых солдат и унтер-офицеров, во время бесед с которыми он обычно отпускал немало шуток. Несмотря на это, он мог быть очень резким с командирами взводов, если бывал недоволен их действиями. После такой взбучки он, однако, с готовностью выслушивал доводы сопровождающего штабного офицера в защиту незадачливой жертвы, и, если его упреки оказывались необоснованными, Роммель при следующем посещении восстанавливал справедливость» - Фридрих фон Меллетин.

«Энергии Роммеля можно было удивляться: как правило, он весь день проводил в таких проверках, не смотря на сильную жару, которая в летние месяцы иногда доходила до +43С градусов в тени. Завтрак его состоял из нескольких бутербродов, которые он съедал в машине, и глотка чаю из бутылки. Поздний обед был не менее спартанским. Роммель по обыкновению обедал один или в обществе немногих штабных офицеров — своих ближайших помощников. Во время обеда он позволял себе выпить один стакан вина. Он требовал, чтобы лично ему и его штабу выдавали такой же паёк, как и войскам» - Фридрих фон Меллетин.

Луц Кох в своей книге «Эрвин Роммель» писал: «Если даже его противники не скрывают своего восхищения и уважения, то нам, немцам, остаётся только низко склонить головы перед светлой памятью героя, отдавшего жизнь за светлое будущее своего народа!».

«Он слишком поздно понял, что мужество и дисциплина - хорошие вещи лишь тогда, когда они служат благой цели» - Манфред Роммель, мэр Штутгарта о своём отце.

Цитируя Кеннеди Шо, капитана SAS: «Лис Пустыни... Почти двa годa кaждый из нaс горел желaнием свернуть ему шею. Роммель тaк мощно влaствует нaд умaми нaших «томми»… Миф о Роммеле стaновится ещё более опaсным для морaли нaших солдaт по той простой причине, что он не соответствует ни стереотипу aлчного фрицa, ни обрaзу звероподобного нaцистa. Его кодекс чести оформлен трaдициями прусской aрмии, возникшими зaдолго до взлётa нaционaльного социaлизмa. Мы можем скaзaть, что он воин прошлой эпохи - стaромодный рыцaрь, для которого личное блaгородство и увaжение к врaгу неотделимы от стремления к победе».

«Военачальник должен отличаться твердостью, преданностью своим войскам, умением интуитивно оценивать обстановку и противника, быстротой реакцией и темпераментом. Все эти качества редчайшим образом соединились в личности Роммеля» — вспоминал Фриц Байерлейн.

Генерал Паулюс вылетел в Африку, чтобы «помешать этому солдату окончательно сойти с ума» - так язвительно записал Гальдер в своём дневнике о Роммеле.

Ответ Гаузе Кессельрингу, который пытался уговорить его повлиять на Роммеля с целью того, чтобы Лис Пустыни сидел в полевом штабе в тылу: «Герр фельдмаршал, генералоберста не удастся удержать. Он просто сядет в автомобиль и укатит, и грузовик с радиостанцией не догонит его. Или этот грузовик подобьют... Да и вообще, как он может командовать здесь, в Африке, сидя в тылу? Это такая война, в которой всё решается на фронте».

Гитлер прочитал удивление в глазах журналиста и произнёс: «Да, как-то Роммель рассказал мне, как он планирует захватить Тобрук. Мой самый молодой Маршал». Потом он усмехнулся и добавил: «Хитрый лис! Такие дела только ему по плечу!».

Историк Мартин Блюменсон писал о Роммеле: «Он был требователен к солдатам так же, как к себе. Самоотверженно работал и сражался, жил просто, целиком посвятил себя жене и сыну».

Историк Стивен Амброз писал: «Роммель вёл себя как гений-одиночка, который руководствуется только вдохновением и интуицией. В ходе сражений он проявлял агрессивность, свойственную человеку, всегда готовому пойти на риск. Роммель выигрывал битвы благодаря искусному маневрированию. Роммелю пришлось командовать силами, уступавшими как по численности войск, так и в огневой мощи, и его тактика лавирования была оправдана».

«С того момента, как он впервые попал под обстрел, в нём проснулся хищник: хладнокровный, коварный, безжалостный, не знающий усталости, сообразительный и на редкость бесстрашный» - Десмонд Янг.

Неизвестный сослуживец Роммеля после Первой Мировой Войны сказал: «Он был воплощением духа войны».

«Пока британцы меняли командующих в Африке одного за другим, Роммель учился - он постигал простые, разумные вещи, столь же важные на поле боя, как технические навыки на сборочном конвейере. Теперь его ремонтные подразделения выдвигаются непосредственно в зону боёв, зачастую начиная «колдовать» над повреждёнными танками, когда сражение ещё идёт. Едва стемнеет, на передовой появляются немецкие тягачи с мощными кранами - они доставляют разбитую технику, как немецкую, так и английскую, в полевые мастерские, расположенные в больших палатках, защищённых светомаскировкой. И всё, что удается захватить у англичан, от грузовиков до последней канистры с бензином, Роммель тут же пускает в дело. Даже захваченные днём британские танки на следующее утро идут в бой - с нарисованными свежей краской крестами на башнях» - журнал «Тайм», 1942 год.

Ранение и госпитализацию Роммеля Хайнц Гудериан охарактеризовал так: «В лице Роммеля Западный театр военных действий потерял самую сильную личность».

«Роммель обладал не только открытым, прямым характером, был не только храбрым солдатом, он был, кроме всего прочего, военачальником большого дарования. Это был энергичный человек с утончёнными чувствами. Он всегда находил выход из самого тяжёлого положения, очень любил своих солдат и справедливо пользовался большим авторитетом» - Хайнц Гудериан.

Португальский историк Ф. Микше писал: «Самой замечательной чертой Роммеля была его способность с молниеносной быстротой сосредоточивать свои войска в нужном направлении… благодаря той быстроте, с какой он это делал, у противника создавалось впечатление, что такое же превосходство у него имеется и на всех других направлениях».

Из мемуаров Зигфрида Вестфаля: «И здесь выступает вперёд Роммель, как человек, не имеющий соперников, которые могли бы превзойти его. Ибо для всех германских и итальянских войск, сражавшихся под его командованием, его имя обладало магической силой. Каждый бывший германский солдат, когда слышит о пустыне, немедленно вспоминает Роммеля, как мастера ведения войны такого типа. В чём лежал секрет его магнитизма? Ответ простой, а именно: в его личности и поступках. Ибо этот человек на самом деле был личностью и точно подходил для выполнения своей задачи, даже не обладая опытом ведения войны в пустыне. Именно его сильная воля сделала армию способной на достижения, масштабность которых признавали даже враги».

«Никто кроме Роммеля не мог быть таким требовательным к своим солдатам. Они шли за ним, потому что видели его каждый день в гуще сражений, среди солдат, потому что он был рождён лидером» - Зигфрид Вестфаль.

«За его грубой внешностью скрывалось нежное сердце, не знавшее низменных мыслей» - Зигфрид Вестфаль.

«При всей страстной устремлённости к победе он никогда не забывал, что важнее всего победить с наименьшим количеством жертв. Он часто говорил: «Германии и после войны понадобятся люди»» - Зигфрид Вестфаль.

«Роммель был не только душой, но и движущей силой североафриканской войны. Его постепенно поглотил огонь, горевший внутри его. Скромный и сдержанный, он никогда не подвергся бы сердечной болезни, которая настигла его в 1942 году, если бы не постоянные перегрузки, которым он подвергал себя» - Зигфрид Вестфаль.

«Нет никаких сомнений, что из всех высших германских офицеров этой войны именно у Роммеля были самые тесные связи с солдатами» - Зигфрид Вестфаль.

«В мыслях и поступках он оставался офицером фронтовой линии, даже после того как стал высшим командующим. Фронт, сражение, стремление быть со своими солдатами во время битвы – всё это заставляло его покидать штаб и мчаться к линии фронта. Из-за этого возникало много недоразумений, нарушалось постоянство, что не могло не оказать противоречивое воздействие на его руководство, однако влияние, которое он ежедневно оказывал своим присутствием на сражающиеся войска, перевешивало многое» - Зигфрид Вестфаль.

«Его высокоразвитый дух противоречия и временами проявляемое упрямство часто приводили к тому, что как его начальникам, так и подчинённым было трудно уживаться с ним. И наконец, он не был дипломатом. Он откровенно высказывал всё, что думал, и в разгар момента часто обижал наших союзников, когда у него находились к ним претензии» - Зигфрид Вестфаль.

«Преобладающее большинство его действий говорит о его необычайном тактическом даре и в целом о том, что его способности как военного превышали средний уровень. Все, кто работал с ним, постоянно поражались скорости, с которой он разбирался в самых сложных ситуациях и проникал в суть дела. И следовательно, его можно считать самым выдающимся солдатом Второй Мировой Войны» - Зигфрид Вестфаль.

Сэмюэль Брэндшоу, ветеран 8-й британской Армии, в своих мемуарах писал: «Когда у тебя есть пленные, ты не всегда можешь обеспечить их горячей пищей, но ты делаешь для них все что возможно. Немцы обращались с нами именно так. Поэтому мы всегда относились к ним с большим уважением. Я считаю, что в те очень печальные для истории времена, когда столь многие несли Германии позор, Африканский Корпус и Эрвин Роммель принесли Германии славу».

«Роммель всегда вёл войска вперед. Он нёсся впереди всех. Нам, молодым солдатам, он казался идеальным командиром, сошедшим со страниц военных учебников» - Мейнхард Гляйнц, ветеран Французской кампании, член 7-й танковой дивизии Роммеля.

Из мемуаров Хайнца Плюмахера, ветерана 7-й танковой дивизии: «Сначала все говорили о нём как о простом вахмистре, как о сумасшедшем командире дивизии. Не раздумывая он отправлялся вперёд. Но ни смотря ни на что ему сопутствовала удача. Вскоре все узнали, что значит имя Роммеля».

Из воспоминаний неизвестного солдата 21-й дивизии: «Мы любили его. Мы думали, пока он был наш командующий, мы не могли проиграть. Наш боевой дух сильно упал, когда он уехал. Он также не допускал «СС» в Африку! Роммель ненавидел Гиммлера и «СС». Он отказался иметь любого из этой организации под своей командой. Гитлер разработал проект, по которому время от времени «эсэсовские» наблюдатели должны были приезжать в Африку. Реально, однако, ни одной части «СС» там так и не появилась».

Из мемуаров Хорста фон Оппенфельда, ветерана 10-й танковой дивизии: «Очевидно, что репутация Роммеля и его личные качества вдохновляли войска. Частично этому он обязан своей личной храбрости, а частично своему умению импровизировать и действовать так, как этого требовала обстановка. Его атаки, спланированные и осуществлённые с участием многочисленных боевых групп были настолько необычны, что часто просто ошеломляли противника. Он был восхитительным полевым командиром. Я слышал, что у фельдмаршала Монтгомери над столом висел портрет Роммеля».

«Мне выпала великая честь сражаться под командованием генерала Роммеля в знойных песках Северной Африки. Дома, на фронте и в британских лагерях военнопленных оставшиеся в живых ветераны Африканского Корпуса помнят своего командира — рыцаря без страха и упрёка. Под его командованием мы стали чем-то большим, чем просто войсковое соединение — мы стали братьями по оружию. Когда он хвалил или отчитывал нас, мы смотрели в его бездонные глаза и видели в них отражение покорённых им вершин. Мы и сами были готовы свернуть любые горы, когда он поднимал нас в атаку» - сослуживец Роммеля в Северной Африке.

«Роммель был прирождённым практиком, обладающим богатой фантазией. Изобретатель. Его находчивость была находчивостью лиса» - Ульрих де Мезьер, курсант пехотной школы в Дрездене.

Сослуживец Роммеля из Вюртембергского полка после смерти Роммеля писал: «Ветераны Вюртембергского горнострелкового батальона до сих пор вспоминают юного офицера с горящими глазами, обер-лейтенанта Роммеля. Солдаты боготворили его, зная, что он никогда не пошлёт их в бой ради самого боя, а только в случае настоятельной необходимости. Когда Германия узнала о его безвременной кончине, не было ни одной немецкой семьи, ни одного немецкого мужчины или немецкой женщины, кто бы не почувствовал себя осиротевшим. Такое чувство испытываешь тогда, когда теряешь бесконечно близкого тебе и родного человека. Плоть от плоти немецкого народа, он был бесконечно близок любому из нас. Спи спокойно, дорогой товарищ, вечная тебе память».

Рудольф Шнайдер, водитель Роммеля рассказывал: «Он ел с нами, и всё время был на краю фронта...».

«Когда к нам приезжали фотографы для последующей пропаганды, отснять наши великие достижения на плёнку, они непременно вешали флаги со свастикой на наши машины. Но как только фотографы уезжали, вся свастика немедленно убиралась. Он (Роммель) не воспринимал нацистский символ, и везде, где только можно – его убирал» - Рудольф Шнайдер, водитель Роммеля.

«Одной из главных причин успеха немецкого генерала Роммеля было то, что он всегда был на виду, отдавал распоряжения, разъяснял, поправлял, и наблюдал, как идут дела» - цитируя С. Паркинсона.

Цитируя Йозефа Дитриха: «Роммель был нервным, хотел всё делать сразу, поэтому терял к этому интерес. Роммель был моим начальником в Нормандии. Я не могу сказать, что Ромммель не был хорошим генералом. В случае успеха он радовался, а в случае неудачи впадал в депрессию».

Генерал де Тассиньи сказал сыну Роммеля, Манфреду, высвобаждая его из лагеря военнопленных: «Франция никогда не забудет имя фельдмаршала Роммеля, не признавшего никаких кодексов, кроме рыцарского кодекса чести. Все французы всегда будут с уважением относиться к памяти твоего отца».

«Он лично присутствовал на поле боя. Не только для более точной оценки обстановки, но и что бы личным примером воодушевить солдат. Мы любили говорить, что даже британские пули боятся «Железного Эрвина»» - Ханс Фон Люк «На острие танкового клина».

«Рейх и Вермахт потеряли одного из своих лучших командиров. Оборвалась жизнь отважного бойца, человека самоотверженной отваги и личного мужества... Отечество высоко оценило его большой вклад в дело освободительной борьбы немецкого народа против английских захватчиков в Северной Африке. За два года героических сражений Африканского Корпуса с превосходящими силами противника он проявил себя как талантливый и заботливый командир. Роммель был первым представителем нашей славной армии, награждённым «Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами». Как главнокомандующий группой армий, он до последней минуты перед серьёзным ранением укреплял оборону Рейха на Западном фронте. Его имя навсегда вошло в историю героической борьбы немецкого народа за свободу и независимость своего Отечества - Вермахт склонил голову перед светлой памятью о великом воине и патриоте. В его память и приказываю опустить государственные знамёна и полковые штандарты!» - речь фон Рундштедта на похоронах Эрвина Роммеля.

Альберт Кессельринг в письме к Леону Голденсону 4 февраля 1946 писал: «Он был лидером войск «Блицкрига», но только армейского уровня. Выше этого уровня ему было не по силам. У Роммеля была слишком большая ответственность. Он был хорошим командиром армейского корпуса, но он был слишком угрюмым. В одно время он был энтузиастом, в другое впадал в депрессию».

«Роммель был нервным, хотел всё сделать сразу, поэтому потерял к этому интерес. Роммель был моим начальником в Нормандии. Я не могу сказать, что Роммель не был хорошим генералом. В случае успеха он радовался, а в случае неудачи впадал в депрессию» - Йозеф Дитрих, в письме к Леону Голденсону 28 февраля 1946.